Ножки юных девочек: Стоковые видеоролики Ступни девочки подростка и видеозаписи

Содержание

танечка ~ Проза (Эротика)

Танечка.
Сушь стояла уже несколько дней. Мысли ведущего инженера Дронова были о поливе, и с обеда, под предлогом библиотеки, он рванул на дачу. Запаренный дорогой, он сорвал с себя пропотевшую одежду, натянул на бедра оранжевые плавки и пошел на реку. В будние дни на реке было пустовато, купались лишь две девочки. Точнее, одна сидела на берегу, вторая тоже сидела, но на надувном круге. Если у первой на том месте, где впоследствии должно что – то появиться, плоско висел лифчик бикини, то вторая была только в трусиках, и сбоку, проглядывали округлости того, чего вроде и не должно было бы у нее быть, если судить о возрасте по лицу, чего, собственно, и не было у ее подруги. Когда же она развернулась лицом к Дронову, он увидел две уже вполне оформившиеся округлости, настолько оформившиеся, что они уже раскачивались, как плоды на ветви в ветреный день. Девочка на круге была в некоторой растерянности. Она еще не знала, то ли смущаться своих неожиданно быстро развившихся признаков перед посторонним, то ли просто не обращать на них внимания. Они явно были ей непривычны. Она то пыталась их прикрыть скрещенными руками, и тогда они выглядывали сбоку, наоборот, привлекая к себе внимание, то оставляла их на свободе, и тогда два полушария с бледными коричневатыми кружочками в центре которых светлели маленькие соски, невинно и дерзко смотрели на окружающее. Дронов вожделения не испытал, но сердце его дрогнуло. Он вспомнил другую девочку из своего уже далекого детства. И ситуация, и форма округлостей очень многое напомнили ему. Он сплавал на тот берег и назад, посидел еще на берегу, девочки уже ушли, картинка из детства начала раскручиваться в голове, захватывая его. Дронов любил оставаться на даче один. Когда никто не отвлекал его, можно было и поработать руками, и подумать о жизни. В этот раз всплывала в памяти одна и та же картина. Она воспроизводилась раз за разом, словно он прокручивал одну и ту же сцену. Причем воспроизводилась во всех деталях, будто бы не прошло столько лет. Танечка сидит на берегу озера, майский загар уже тронул её тело, а грудки белые. Она немного смущается, сжимает ноги, пряча от его взгляда пухленький холмик, и то прикрывает грудки ладонью, то открывает их. Это озеро в лесу он нашёл давно, несколько лет назад, считал уже своим личным, часто приходил сюда, и думал, кто когда-нибудь приведёт сюда девушку, которую полюбит, и покажет ей эту красоту. Теперь водил сюда Танечку. Идти далеко, почти час, но зато здесь редко кто бывал, и не надо было прятаться от чужих взглядов..

Первое сентября — день начала учебного года, всегда проходит в радостном возбуждении. Для выпускников тем более, последний раз первого сентября они приходят в школу, они главные герои сегодня, впереди последний год, всё в последний раз. В коридоре обычный шум и гам перед началом первого урока. Дронов замечает устремленный на него взгляд, поворачивается, находит его источник — большеглазая девочка удивительно тонкой красоты, не бросающейся в глаза, но невольно притягивающей взгляд. Такие лица он видел только на картинах.–«Не знаешь, кто это?»- спрашивает приятеля. –«Танька, с седьмого Б. Она в секции гимнастики, как и я». Малолетка, соплюшка, с такой свяжешься, засмеют. Жаль, была бы старше. Красивая девочка, — подумал Дронов. И забыл. Но этот взгляд снова нашёл его через несколько дней. – Что ей от меня надо? Что она не понимает разницу между нами? — сначала разозлился Дронов, но вскоре заметил, что невольно ищет её в толпе, ждёт её взгляда. Уже направленно искал возможности увидеть её. Напросился даже под каким-то предлогом к приятелю на занятия гимнастической секции. Девочки занимались в другом углу зала. Он тут же увидел её. В синем купальнике она выглядела такой тоненькой, хрупкой. Ножки стройные, отметил он, и грудки уже обозначились. Таня, заметив его, смущалась, то и дело двумя пальцами оправляла низ купальника, невольно притягивая его взгляд к прорисовывавшейся там удлиненной выпуклости. Дронов влюблялся не первый раз. Но то всё были его ровесницы, либо старшие девочки. Вспомнил, как страдал в седьмом классе. Девушка из выпускного класса, столкнувшись с ним в коридоре, воскликнула: «Какой красивый мальчик. Был бы ты постарше, обязательно влюбилась бы». Он ходил за ней по пятам, страдал, видя её постоянно с каким –то, похоже, одноклассником , но она больше не обращала на него внимания. И вот чем-то похожая ситуация, он влюбился в малолетку, стыдился своего чувства, и пытался делать вид, что не реагирует на влюблённые взгляды. В тот день, задержавшись в классе после уроков, он несся по коридору, чтобы догнать приятелей, и столкнулся с девчонкой, неожиданно вышедшей из класса прямо под его носом. – Ой, — воскликнула та растерянно. Это была Таня. – «Извини, ты так неожиданно выскочила. Торопишься что ли?» — « Нет, так получилось». — «Ты домой? Идём вместе, а то ты ещё на кого — то налетишь», — неожиданно для самого себя предложил Дронов. Благо, никто не мог их видеть. Вышли на улицу.- «Тебя как зовут?», — спросил, делая вид, что ничего не знает о ней. – «Таня». –«Меня Толя». –«Я знаю», ответила, и смутилась от такого признания ещё больше.

На следующий день, выходя из школы в компании одноклассников, увидел её стоящей у калитки, радостно улыбающейся ему. – «Ты что здесь делаешь?»- «Жду тебя», — как нечто само собой разумеющееся ответила она, и кокетливо повела глаза. Под удивлённые взгляды приятелей он пошёл с ней. На следующий день узнал много нового. Оказывается, нежная красота девочки уже вскружила голову не одному, многие пытались добиться её взаимности, но получали отпор. Дронов в глазах одноклассников выглядел теперь героем, да и сам он чувствовал себя победителем некого забега.
Каждый день со школы они уходили вместе. Едва скрывались из глаз знакомые, брала его за руку. Тёплая рука девочки, доверчиво лежащая в его ладони, волновала Дронова. Взявшись за руки, они гуляли по улицам. Если у неё были занятия в секции, он вечером встречал её, потом он провожал до дома. По выходным ходили в кино, парк. Танечка казалась ему неким возвышенным, бесплотным существом, и ему хватало одного касания её руки. Держать её руку в своей, слушать её щебетание всё это наполняло его счастьем и радостью. В тот осенний прохладный день ветер размётывал листья по безлюдным аллеям. Танечка зябко вздрогнула: «Холодно». Если девушка говорила, что мёрзнет, по их мальчишеским понятиям, это значило, что она предлагает обнять её. Дронова кольнуло в душу: «Давай согрею», привлёк её к себе, обнял. Танечка покорно прильнула к нему. Сверху вниз, она была ему по плечо, он смотрел в близкие глаза Танечки, розовые губки манили к себе. Он наклонился и коснулся их губами. Танечка замерла. Он поцеловал ещё раз. Первый раз он целовал Танечку. Её губы робко ответили. И ещё. И ещё. Тихий шёпот Танечки: «Я ещё никогда не целовалась, не умею. Ты меня научишь?» Теперь каждый вечер они целовались до одурения. Не сказать, что Дронов был большой специалист в искусстве поцелуев, но оно давалось само собой, без всяких учебников. Танечка с удовольствием отдалась обучению, и все виды поцелуев, от лёгких касаний губ, до сосаний языков были освоены в совершенстве. Однажды в морозный вечер, когда он встречал её после спортивной секции, Танечка пожаловалась, что не смогла застегнуть молнию на сапожке. Дронов склонился к её ногам, долго возился с заевшей молнией, руки окоченели так, что даже в перчатках не грелись. Танечка расстегнула шубку:-«Погрей здесь». Дронов сунул руки под шубку, и его словно молнией пронзило до пяток. Рука нечаянно коснулась Танечкиной грудки. Грудка была маленькой, как теннисный мячик, но более мягкой. Он ожидал, что Танечка возмутится, оттолкнёт его, но она восприняла как должное, что его рука лежит на её груди, и лишь спросила:-«Лучше? Тепло?». С того дня поцелуи и трогание её грудок проходили параллельно. На большее, чем лёгкое сжимание маленьких полусфер Дронов не решался.

А тем временем наступила весна, а она, как известно не только усиливает все чувства, но и избавляет от избытка одежд. Естественным путём, незаметно для Дронова, восприятие Танечки как существа чуть ли не внеземного, теснилось любопытством к женскому в девочке, поощряемое её кокетством. И, однажды, набравшись решительности, Дронов расстегнул пуговичку на летнем платье Танечки и отправил руку в путешествие по голеньким грудкам девочки. Сердце его колотилось так, что казалось, его удары слышны на всю округу. Тёплые грудки, словно птички, трепетали под его рукой, и стук сердца девочки под мягким и одновременно упругим холмиком отдавался в его руку. Замерев, он трогал её грудки, сосал её язычок, потоки крови с шумом проносились по телу. Ладонь запотевала, он перекладывал её на другую грудку, ещё прохладную, но она тут же теплела. Маленькие соски щекотали ладонь.

Переход к ножкам был естественным шагом. Вначале, целуясь, он коснулся её коленей, в следующий раз рука забралась выше. Танечка остановила её, но в следующий раз исследование её ножек продолжилось уже дальше того места, на котором они остановились в прошлый вечер. То место, до которого он добирался, считалось как бы освоенным, ласкать его можно было без всяких возражений, позволялось забраться еще немного вверх, но дальше наступала запретная зона, проникнуть на которую в этот вечер не разрешалось. С остановками по пути, он, наконец, добрался до краешка трусиков. Дальше наступила пауза. Он уже предвкушал, что следующим пунктом его исследований станет заветное под трусиками девочки, которые он надеялся снять. Едва они нашли уединённое место, как Дронов вместо уже обычной последовательности – поцелуи, касание грудок, переход к ножкам, сразу двинулся к намеченной цели, казавшейся такой близкой. Здесь его ждало фиаско, проникнуть к заветному не получилось. Тело девочки обтягивало плотное гимнастическое трико. Дронов даже расстроился, такого он не ждал, Танечка же заливалась смехом, поддразнивала его. Путь к женскому оказался не плавным восхождением, а взлётами и падениями. Некоторое время все его попытки забраться в трусики девочке встречали решительное сопротивление Танечки. Ему было позволено лишь целоваться, ласкать грудки, и трогать ножки до линии трусиков.

В выходной Дронов повёл Танечку на своё давно присмотренное место у лесного озера. Полянка на берегу была хороша тем, что попасть на неё можно было, только пробравшись через густую траву и кустарник. Солнце грело во всю, Танечка была в летнем платье, но застёжка оказалась сзади, путь к грудкам оказался не простым.-«Сними платье, жарко», — предложил Дронов. Танечка немного помялась, но платье сняла, оставшись в белых трусиках. Дронов впервые увидел её грудки нагими. Если бы не выступы бледных сосков, они походили бы на белые мячики, либо своей белизной на небольшие снежные наносы. Танечка, смущаясь то прятала их, прикрывая ладошкой, то открывала. Тогда Дронов накрывал их ладонью, нежно теребил бледнорозовые сосочки. В какой то момент грудка оказались рядом с его лицом, и он поцеловал её, сначала лишь лёгким прикосновением, а вскоре обе выпуклости были обцелованы губами, испробованы языком и зубами. Похоже, Танечке это нравилось, поскольку она перестала прятать грудки, и лишь зажмуривала глаза, когда он взасос втягивал сосочки в рот. Дрожащей рукой Дронов потянулся к белым трусикам, тронул выпуклость под ними. От прикосновения морозная волна пробежала по телу. Дронов попытался стянуть трусики вниз, но Танечка сжала ножки, закрыла ладошками заветное место. Сопротивление лишь разжигало Дронова. Танечка то жалобно шептала:-«Не надо, не надо», то замирала, прекращая сопротивление, и тогда трусики удавалось сдвинуть на несколько сантиметров. Спазмом перехватило горло, когда из-под края трусиков показались завитки волос. Рука Дронова решительно устремилась под резинку, Танечка туго сжала ножки, не пуская его дальше, палец оказался в чем-то гладком, влажно росистом. Дрожа от волнения, оба замерли. Его палец был зажат в нежном, тёплом и влажном, впервые в своей жизни он коснулся этого, это было как удар, он боялся пошевелиться, чтобы нечаянно не ушло это мгновенье. Пауза казалась бесконечной, так что Дронов почувствовал неловкость. Первым решился прервать её Дронов, выдернул руку, и попытался снова снять трусы с Танечки. Дронов тянул трусы вниз, Танечка тянула их вверх, ткань затрещала, Танечка дернулась и прошептала: — «Подожди, я сама». Она привстала, столкнула трусики вниз, открыв пухлый белый холмик в светлом лёгком пушке, похожий на пирожок, рассечённый вдоль. Лишь на самой его вершине курчавилось несколько завитков.-«Вот, пожалуйста», — с вызовом сказала она, дразня показала язык, смутилась и села, сжав ножки, пряча сдвоенную пухлость. Дронову показалось, что всё это время он не дышал, и только теперь он выдохнул. В порыве нежности и благодарности девочке-принцессе, открывшей ему своё тайное, он привлёк её к себе, целуя нежные губки, опрокинул на спину. Губы к губам, а рука бродила по телу Танечки, трогая то маленькие грудки, то мягкий, как подушечка, холмик меж сжатых ножек. Танечка доверчиво позволяла трогать себя, её руки сошлись на его шее. То жёсткое до одеревенения, что вздыбливало плавки Дронова, касалось бёдер, живота, ножек девочки, и уже не смущало его, как это было в начале. Пряча лицо, в самое ухо Танечка выдохнула:-«Покажи, что там?» Дронов сдёрнул плавки, Танечка повернулась, рдея пылающим личиком, тронула пальчиками:-«Ого, какой!», и, смутившись, закрыла лицо руками.
Возвращались молча. Тёплая рука Танечки доверчиво лежала в руке Дронова. В голове лихорадочно мелькали обрывочные сцены, вот Танечка, смущаясь, отворачивая лицо снимает трусики, вот её белое пухлое раздвоение, редкие завиточки на вершине холмика, вот её маленькие грудки с розовеющими кончиками, и живущее до сих пор в кончике пальца ощущение того нежного, влажного, когда он оказался в нём.
В следующий выходной они снова отправились на озеро. Танечка была по особому радостная, без конца что-то щебетала. Дронов же представлял, как будет трогать белую пухлую писечку девочки, и его потряхивало от волнения. Уже без слов Танечка сняла платье, вопросительно посмотрела на него, дождалась его поощряющего кивка, и спустила вниз по ногам трусики. И Дронов снова замер, вид голенького тела девочки вознес его куда-то так высоко, что не хватало воздуха, он едва не задохнулся. Вцепившись друг в друга, они, пыхтя, возились на подстилке, выкатываясь с неё, сминали траву. Как и в прошлый раз, Дронов трогал её тело везде. Танечка вдруг наклонилась к его уху и прошептала:-«Покажи ещё, я тогда не рассмотрела». На этот раз она не просто коснулась пальчиками, а сжала его ладошкой, словно проверяя крепость, и склонилась к нему, разглядывая, трогая там и там. Личико её раскраснелось, перехватив его взгляд, прошептала:-«Не смотри на меня, я стесняюсь». Дронов едва сдерживал себя от разряда. Наконец, оторвавшись от так интересовавшей её штуки, Танечка отвернула лицо, свернулась калачиком, обхватив колени руками. - «Покажи твоё».-«Что моё? Ты же видишь».-«Не так, по-настоящему».- «Как это?»-«Ножки разведи». Она повернулась к нему, встав на расставленные коленочки, закрыла глаза. Дронов дрожащими пальцами развел пухленькие створки, из глубины выглянуло красное, влажно блестящее, словно спина золотой рыбки. –«Уже всё?»- тревожно прошептала девочка. Створки закрылись, рыбка спряталась в глубине. С захолонувшимся сердцем, Дронов опрокинул Танечку на спину, развел ноги. Танечка зажала руками низ живота, жалобно выкрикивая:-«Нет, не надо, пожалуйста, не надо». И Дронов сдался. Делать что-то против воли Танечки он не мог.
Школа кончилась, теперь при первой же возможности, если позволяла погода, они уходили на озеро. Раздевшись догола, они лежали, прижавшись, ощущая, как потоки крови бьются в их телах, трогали друг друга, целовались так, что распухали губы. Клялись в любви, Танечка обещала ждать, Дронов обещал регулярно писать письма, никогда не забывать Танечку. В конце июля он уезжал поступать в институт. Как то, играясь, Дронов прилёг на Танечку, и неожиданно для него его твердость оказалась зажатой в капкане сжатых ножек девочки. Он дёрнулся, и тут волна не оставлявшего его постоянного возбуждения взлетела вверх до невыносимого, и, вскрикнув, он разрядился в тесное пространство в развилке Танечкиных ног. Дронов был смущён, растерян, но Танечка неожиданно для него проявила такое любопытство к этому действию, засыпав его вопросами, что он чувствовал, хорошо ли ему было, что процесс к удовольствию Дронова пришлось повторить. С тех пор, измучив друг друга касаниями и поцелуями, Танечка позволяла завершить ласки меж своих ножек.
Первые месяцы Дронов писал регулярно, но говорить в письмах о своих чувствах стеснялся, потому каждый раз мучился, о чём писать Танечке. Её письма также были сдержанны. постепенно переписка становилась все реже. Прошлая жизнь вместе с Танечкой уходила всё дальше, хотя Дронов и уверял себя, что любит Танечку по-прежнему. Однажды после вечеринки случилась первая близость с женщиной. Пьяненькая однокурсница, известная своей доступностью, утащила его в постель, Дронов собственно и не сопротивлялся, и быстренько преподала первый урок. Ещё несколько раз он встречался с ней, но вскоре расстались без сожаления. Никаких чувств, кроме любопытства, у него не было. Сразу после экзаменов Дронов уехал в стройотряд, и лишь на неделю удалось попасть домой. Встреча с Танечкой оказалась совсем не такой, как он представлял в своем воображении. Последние месяцы он вообще не писал ей, чувствовал оттого некоторую неловкость, да и Танечка была сдержанна, от поцелуев уклонялась, а когда всё-таки сдалась, не было в них былой нежности и страсти. За год она здорово изменилась, это была уже не большеглазая девочка — подросток, сказочная принцесса, а юная девушка, знающая цену своей красоте. Груди заметно круглились под платьем. С большим трудом уговорил её пойти на озеро. Место нашли без труда, путь отпечатался в подсознании, ноги сами привели на заветную поляну. Ему хотелось повторить всё то, что было когда-то, надеясь, что тогда вернутся все былые чувства. Танечка долго отказывалась раздеваться, ни к чему, мол, это. В конце концов, позволила раздеть себя, он жадно смотрел на её тело, груди были уже не те недозрелые яблочки, а крепкие полушария, а мысок под животом, где когда то золотился лёгкий пушок, покрылся сплошным тёмным мошком. Обнимая её, целуя он всё время ощущал, что нет прежней близости, открытости друг другу, того доверия, что позволяло им раньше идти на смелые ласки. Губы её стали ещё слаще, но не было в них былой трогательной нежности. Попыткам перейти к более близким отношениям, Танечка воспротивилась решительно.
Это была их последняя встреча. Отца Дронова перевели в другой город, а сам Дронов уже никогда не приезжал туда. Теперь, вспоминая, он понимал, что тогда в то лето их детской любви, Танечка готова была отдаться ему, её нет, совсем не значило нет, и что их отношения могли бы сложиться совсем по другому. Возможно и жизнь сложилась бы по-другому. Понимал он теперь, что при всей откровенности, их отношения были невинными, какими они и могут быть только в детстве. Дронов решил, что в отпуск непременно поедет в тот городок детства, отыщет знакомых, и, возможно, встретит Танечку.

Синдром советского ребенка. О мальчиках в колготках и девочках без юбок | Петрозаводск ГОВОРИТ | Газета «Петрозаводск» online

Нет. Я не сноб. Да, я знаю, что материальное положение во всех семьях разное. Но правила приличия и хорошего тона вроде бы должны быть одни для всех, нет?

Крошке Лу два с половиной. Мы идем в кафе, где есть игровой уголок. Собираемся долго, суматошно. В квохчущую суету оказывается втянута даже спокойная как айсберг бабушка. На повестке дня большой вопрос — что надеть. В результате мой рюкзак распухает до размеров сумки «Мечта оккупанта». Лосины, туфли, запасная футболка — ребенок должен выглядеть прилично.

На то, как я надеваю на ребенка балетки, взрослые посетители детского уголка смотрят так, будто я залезла на стол и пляшу там румбу. Лу, переодетая в лосины, выбивается из общей сопливо-визжащей кучи-малы. Из десятка разновозрастных карапузов, малявок, детсадовцев, дошколят наличием штанов может похвастаться три человека. Все остальные щеголяют в колготках.

О, эти колготки! Наверное, это моя личная красная тряпка. На тощих детских попах они, хлопковые, застиранные, висят несимпатичными мешочками, скручиваются валиками вокруг щиколоток. А слишком длинные колготочные носы висят, путаются в ногах и ужасно мешают.
Нет, я понимаю — колготки — это очень важная часть детского гардероба. Не смейтесь, это так. Но зачем же, зачем выставлять эту интимную часть туалета напоказ? Это знак принадлежности к секте советских детей?

Мне могут возразить — если покупать без конца обновки ребенку, никаких денег не хватит! Приличные детские штаны сейчас стоят столько, что при взгляде на ценник начинает глаз дергаться. Но ведь можно приобрести недорогие шорты. Можно купить лосины. Можно, в конце концов, заменить колготки на спортивные штаны или прикрыть сверху юбкой. Это не дорого, правда! И на дворе — не времена дефицита, оправдывавшего наших мам, которые просто не могли купить одежду для детей. Ее физически не было — симпатичной, удобной и простой. Тогда было главным, чтобы было тепленько и чистенько. Это важно и сейчас. Но возможности — шире. Вот честное слово.

Не могу понять мам, которые выпускают на волю своих пацанов, сыновей, сынулек, сыночек в колготках. Нет, впадать в крайности, заявляя, что ношение колготок — этого «девчачьего» атрибута, может как-то там повлиять на личностные предпочтения, ориентацию и прочее, я не стану.

Но, возможно, будь у нас меньше мальчиков, демонстрирующих колготки, было бы больше настоящих мужчин?

Девочка без шорт или юбки, в застиранных колготках — тоже частый посетитель петрозаводских детсадов, развлекательных центров и кафе. Причем возраст — от полугода лет до семи. И если бутуз в памперсах, обтянутых умилительными колготочками, вызывает улыбку, то взрослая уже девица, скачущая в прямом смысле — без штанов, вызывает уже иные чувства.

Мне могут возразить опять же — это же ребенок! Ну что же тут такого! Подумаешь, в колготках! Почему бы мамам тогда не выйти в магазин в колготках, с заправленной футболкой? Неловко? Не прилично?

Стыдливость и неловкость — это вообще замечательные качества. Почему бы не привить их ребенку? Или его малый возраст спишет родительскую невнимательность — вот эти самые пресловутые подштанники, в которые заправлена не самая чистая футболка, эти застиранные колготки… Потому что «нуэтожеребенок».

При этом сами родительницы, с умилением взирающие на возню своих «околгоченных» чад, одеты очень хорошо. Модно, стильно. И колготки ни у кого из-за пояса штанов не торчат. Это же неприлично.

Крошке Лу — четыре. Мы идем в кафе с детским уголком. Сборы — уже отточенная процедура. Свернуть волосы в «гульку» на макушке, кинуть в рюкзак джинсовые шорты — в заведении жарко, и вперед. Вокруг Лу по-прежнему маячат попы в растянутых колготках. Уже подросшие. Но есть и новички. Похоже, синдром советского ребенка передается из поколения в поколение.

Кстати, определенного, четко прописанного детского дресс-кода в нашей стране нет почти нигде (не берем в расчет школы с их формой). Но есть определенные правила, которыми следует руководствоваться родителям, выбирая одежду для ребенка.

В Музыкальном театре Карелии посоветовали отказаться от спортивных костюмов и прочих несоответствующих вещей. Поход в театр — это праздник, не рядовое событие. Если в гардеробе нет парадно-выходного платья и детского смокинга, у вас билет на второй ряд балкона, а ребенку — всего три года, подберите скромную юбку и кофточку для дочки (для тех кто не в курсе — капроновые колготки теперь выпускают даже для тех, кто еще не умеет ходить. И от полутора часов в синтетике ваша кровинушка точно не умрет), брючки и свитер или рубашку для сына. И обязательно — сменную обувь.

Другие культурные учреждения вроде музеев и выставочных залов тоже стоит посещать, одевшись соответствующе.

В детсадах уже давно не просят приводить детей в колготках и шортах. Тем более, в петрозаводских дошкольных учреждениях достаточно тепло, поэтому можно выбрать носки или гольфы и шорты-юбку. Кстати, воспитатели в группе, которую посещает Лу, уговаривают родителей не упаковывать детей в колготки — в помещениях малышне, не сидящей спокойно ни минуты, в них жарко. И посмотрите, как мило выглядит дитя в гольфах (да, я знаю, что это — английский принц. Но гольфы в его имидже важней, чем корона).

Для тех, кого не убедила, и для тех, у кого в глазах все еще «нуэтожеребенок!». Колготки официально считаются нижним бельем. Нижним. Бельем. То есть тем, что не нуждается в лишних глазах. Тем, что не принято выставлять на показ. И если вы не прекратите делать это со своими детьми, я буду носить демонстрационные красные трусы с оборками поверх штанов.

Форма и строение половых органов у девочек и подростков | Страница №11 | Медицинская консультация

ВНИМАНИЕ! Перед тем как задать вопрос, рекомендуем Вам ознакомиться с содержанием раздела «Часто задаваемые вопросы». Велика вероятность, что там Вы найдете ответ на свой вопрос прямо сейчас, не тратя время на ожидание ответа от врача–консультанта.

22 июля 2011 года

Спрашивает Алиса:

Здравствуйте. У меня проблема- саблевидная лобковая кость. Во влагалище получается ввести только 1 палец, чувствую кость. Как мне решить эту проблему? При смене позы получается ввести максимум два.
Возможно ли исправить кость хирургическим путем?

15 августа 2011 года